1. Так же, как всякая терапия есть психотерапия, любой недуг есть умственный недуг. Болезнь — это суждение о Божьем Сыне, а всякое суждение есть умственная активность. Суждение есть решение, принимаемое снова и снова против творения и его Творца. Это решение воспринимать вселенную так, будто ты сотворил ее. Это решение о том, что истина способна лгать и что сама она должна быть ложью. Чем тогда может быть болезнь, если не выражением печали и вины? Что же еще оплакивать, если не собственную невинность?
2. Как только кто–то видит Божья Сына виноватым, болезни не миновать. О ней просившие ее получат. Все, кто искал болезнь, ныне приговорили себя к поиску средств, которые не помогают, поскольку вера отдана болезни, а не спасению. Не существует ничего, на что бы не влияло изменение воззрения, ибо всё внешнее — лишь тени уже принятого решения. Измени решение, и разве сможет его тень остаться неизменной? Болезнь не может быть ни чем иным, как только тенью вины, абсурдной и безобразной, поскольку она имитирует уродство. Если уродство видится реальным, разве не уродливой окажется его тень?
3. Как только принято решение о том, что вина реальна, спуск в ад проследует шаг за шагом неизбежным курсом. Недуг, отчаяние и смерть ныне накатывают неослабными волнами на землю, иногда все вместе, а иногда в неумолимой очередности. Однако все они, какими бы реальными ни представали, суть иллюзии. Поняв это, кто станет верить в них? А кто же в них не верит до тех пор, покуда это не понято? Исцеление есть терапия исправления, и как мы уже сказали и снова повторим, любая терапия есть психотерапия, исцелить недужных — значит принести им осознание этого.
4. Слово «исцеление» снискало себе дурную славу среди наиболее «респектабельных» психотерапевтов мира, и совершенно справедливо. Ибо ни один из них не обладает средством исцеления и ни один из них не понимает исцеления. В худшем случае они наделят тело реальностью в собственных мыслях, затем устремятся на поиски магического средства исцеления от недугов, которыми их мысли оделили тело. Разве такой процесс способен исцелить? Он смехотворен от начала до конца. Но, так начавшись, он должен таким образом и закончиться. Это как если бы Господь был дьявол, и Его должно отыскать во зле. Разве там может пребывать любовь? Разве недуг способен исцелять? Разве эти два вопроса не есть по сути один?
5. В лучшем случае, хотя этот термин здесь и не совсем уместен, «целители» мирские способны увидеть в разуме источник всех недугов. Но их ошибка коренится в вере, что разум сам же излечит себя. Это имеет некоторое обоснование в мире, где «степень заблуждения» — осмысленная концепция. Их исцеление, однако, временное, ибо другой недуг придет на смену первому, поскольку смерть не одолеть, покуда смысл любви не понят. А кто же в состоянии понять его без Слова Божьего, дарованного Им Святому Духу как Его дар тебе?
6. Болезнь любого рода можно определить как следствие восприятия себя немощным, уязвимым, злобным и пребывающим в постоянной опасности, а посему постоянно нуждающимся в защите. Но будь реальным такое «я», защита была бы невозможна. Следовательно, все искомые средства защиты должны быть магическими. Они должны преодолеть ограничения, воспринятые в «я», и в то же время создать новую «я–концепцию», в которую бы прошлая не возвратилась. Иными словами, ошибка принята реальной, и ею ведают иллюзии. Истина принесена к иллюзиям, реальность нынче становится угрозой и воспринимается как зло. Любовь теперь страшит, ибо реальность и есть любовь. Таким путем сомкнулся круг защиты против «нашествия» спасения.